Августовский Указ Президента РК, в котором идет речь о реформировании правоохранительной системы республики, стал предметом обсуждения на очередном заседании дискуссионного клуба журнала «Байтерек». Глава государства накануне выхода этого документа подчеркнул, что правоохранительные органы должны тесно сотрудничать с институтами гражданского общества и полнее учитывать в своей работе общественное мнение. Поэтому мы пригласили на заседание дискуссионного клуба ученых и практиков – это заместитель начальника департамента по борьбе с экономическими преступлениями по г. Алматы Ержан ИБРАИМОВ; исполняющий обязанности заместителя администратора судов г. Алматы Айдын КАЙДАРОВ; доктор юридических наук, профессор Геннадий ЛУПАРЕВ; председатель демократической партии «Адилет» доктор юридических наук Максут НАРИКБАЕВ; правозащитник Сергей УТКИН; руководитель аппарата ДП «Адилет» доктор юридических наук Толеген СЫДЫХОВ; судья Алматинского городского суда Халбуви ШАРИФБАЕВА. Модератор заседания – директор юридического агентства «ФИДЕС» Ольга СКЛЯРОВА.

«ГЕРОИ» ЖИВУТ СРЕДИ НАС

«Байтерек»: За 18 лет независимости в правовой сфере реформ было много. Последняя проводилась в 2003 году. Тогда, так же как и сейчас, распоряжением главы государства была создана специальная комиссия, которую по поручению Н.А. Назарбаева возглавил Максут Нарикбаев. Памятуя об этом факте, первое слово предоставим Максуту Султановичу.

Максут НАРИКБАЕВ: Тогда я уже не занимал руководящих должностей, поэтому, видимо, посчитав меня человеком нейтральным, Президент и поручил мне это дело. Как мне кажется, подготовка к реформе 2003 года проходила в условиях большей гласности, чем сейчас. Мы провели ряд «круглых столов», научно-практическую конференцию с участием общественности, представителей науки, правоохранительных и судебных органов. Так оно и должно быть: обсуждение проекта любого закона, где идет речь о защите прав и свобод граждан, должно проходить в условиях максимальной гласности. Только так можно минимизировать ошибки и просчеты в нормативных актах.

Геннадий ЛУПАРЕВ: У меня на руках проект заявления партии «Адилет» по этому вопросу (опубликован в СМИ в середине августа этого года). Здесь есть такие строки: «Проводимые раньше реформы не избавили от негативного наследия старой советской системы, о чем упомянул на последнем совещании Президент Казахстана». Коллеги, о чем мы говорим?! В советские времена суд и прокуратура работали намного лучше, чем сейчас. Советские судьи, может быть, были и не святые, но они соблюдали какие-то приличия, они и сейчас работают гораздо ответственнее и осторожнее. На их место нынче приходят наглые, жадные, некомпетентные… Думаю, такая же ситуация царит и в других органах правоохранительной системы.
Как минимизировать влияние коррупции и других негативных явлений на эту систему, и как улучшить моральное состояние общества? Ведь судьи, прокуроры, полицейские приходят к нам не с другой планеты. Они рождаются, живут и работают среди нас. Не последствия, а именно воспитание порядочных кадров и надо бы ставить задачей номер один предстоящей реформы.
Халбуви ШАРИФБАЕВА:
Я понимаю возмущение граждан в адрес правоохранительной и судебной систем. Сейчас многие вузы готовят юристов, но их уровень оставляет желать лучшего. Приходя на практику в суды, многие из будущих специалистов не могут выписать даже судебную повестку, не говоря уже о более сложных задачах.
Раньше, прежде чем надеть судейскую мантию, кандидату надо было пройти собеседование со многими ответственными работниками партийных органов и Министерства юстиции. Нас, молодых судей, проверяли не только на знание законов, но и на человечность. Помнится, когда я должна была прийти в городской суд, замминистра юстиции задавал мне множество вопросов, не касающихся юриспруденции. Только спустя годы я поняла, зачем он это делал: меня проверяли на умение вдумчиво, творчески и объективно подойти к решению той или иной проблемы.

ЦЕНА СУДЕЙСКОЙ МАНТИИ

Геннадий ЛУПАРЕВ: А сегодня студенты юридических вузов между собой открыто обсуждают, сколько стоит должность прокурора, судьи, какими путями это можно получить и так далее. Очень трудно переубедить их в этом.
Ольга СКЛЯРОВА: А мне молодые судьи нравятся. Трудно представить, чтобы судья в годах поехал зимой по собственной инициативе и на своем транспорте куда-то в горы на выездное заседание, чтобы только лишь убедиться, что хозяйственной постройки там нет. А молодой судья едет. Поэтому я не совсем согласна с тем, что в судебную систему пришли совсем уж плохие кадры.
Поскольку мы сейчас затронули работу судов, то следует отметить, что реформа правоохранительной системы отчасти затронет и эту сферу. В указе, в частности, говорится о расширении досудебного урегулирования гражданско-правовых споров и альтернативном способе их разрешения. Что это означает?
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Один из способов досудебного урегулирования – исторически сложившаяся система, такая как суд биев; в советское время были товарищеские суды. Процессуальное законодательство раньше и сейчас предусматривает заключение мирового соглашения на любой стадии в суде. И сейчас многие судьи тоже пытаются решать споры именно так. Ведь помирить две противоборствующие стороны – это самая большая победа для любого судьи, которая достигается чаще немалым трудом, порой требует времени и труда намного больше, чем вынесение решения суда.
Сейчас заговорили о досудебном урегулировании не только гражданских, но и уголовных дел. Что отрадно, в большинстве случаев мировые соглашения не обжалуются, потому что люди осознанно уступают друг другу, идут на компромисс, приходят «к миру».
Но я хотела бы сказать и о нормативной базе. У нас принимается очень много законов, где одна статья исключает другую. Если внимательно прочитать Гражданско-процессуальный кодекс, то можно найти в нем множество нестыковок. И перед вынесением решений судьям часто приходится искать золотую середину, собирая специальные консилиумы.
Возьмем Гражданский кодекс РК. Здесь, например, не устранены противоречия, касающиеся такого вопроса, как моральный вред. В пункте 1 статьи 141 говорится, что лицо, личные неимущественные права которого нарушены, имеет право на возмещение морального вреда. Согласно статье 352 моральный ущерб, причиненный нарушением обязательства, возмещается сверх убытков, предусмотренных статьей 350 настоящего кодекса. Согласно пункту 4 статьи 951 моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, возмещению не подлежит, кроме случаев, предусмотренных законодательными актами.
Например, затопило квартиру в многоэтажном доме. Истец просит взыскать материальный ущерб, причиненный в результате повреждения мебели, жилища, а также моральный вред. Одни судьи, ссылаясь на пункт 4 статьи 951, отказывают в компенсации морального вреда. Другие судьи, принимая во внимание причинение дискомфортного состояния, невозможность проживания в квартире, использования мебели, предметов быта и т.д., руководствуясь статьей 352, взыскивают компенсацию морального вреда.
Чтобы избежать таких противоречий, прежде чем подавать новый закон на подпись Президенту, законодатель сначала должен выяснить мнение не узкого круга лиц, работающих над проектом закона, а практиков, ученых, которые должны правильно трактовать закон и применять его. Только в этом случае нормы права будут отвечать интересам общества. Кстати, когда готовился предыдущий проект ГПК, судейский корпус Алматы обсуждал его на форуме. Я от имени коллег выступала с нашими предложениями в Парламенте, но ни одно из них в закон внесено не было. Депутаты обратили внимание на эти предложения лишь через два года, когда зашла речь о внесении в кодекс изменений. Поэтому я и говорю, что при принятии любого закона в его обсуждении должны принимать участие те, кто будет с ним работать.
Еще один больной вопрос – зарплата и пенсионное обеспечение судей. Почему человек, проработавший более 30 лет в этой системе, должен уходить на пенсию с 30 тысячами тенге, тогда как работники других органов, в частности, системы МВД, получают достойную пенсию? Например, полковник полиции получает около 150 000 тенге. Судья несет не меньшую, а порой даже большую нагрузку, чем сотрудник полиции. Это прежде всего моральная ответственность за приговор, который решает судьбу человека. Если судья будет знать, что после выхода на заслуженный отдых его ждет достойный социальный пакет, он никогда не будет рисковать ни своей должностью, ни репутацией, ни тем более свободой.
Геннадий ЛУПАРЕВ: Я бы согласился с уважаемой судьей относительно увеличения размера пенсии судейским работникам, если бы нашли способ отделить честных от жуликов в бордовых чапанах. Посмотрите на судейские джипы. Да махровые взяточники в судах давно материально обеспечили себя и своих внуков. А им еще повышенную пенсию! Но это, как говорится, заметка на полях.
Есть такая идея, которую я неоднократно высказывал в печати, – упразднить назначаемых сверху постоянных судебных начальников, заменив их выборными, чтобы члены суда по очереди выполняли обязанности председателя суда и судебных коллегий. Как вы относитесь к этой идее?
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Положительно. Действительно, будет больше коллегиальности, компетентности, обмена опытом, ответственности руководителя, избранного коллективом.
Максут НАРИКБАЕВ: Есть опыт США. Там председатель Верховного суда не назначается, а выбирается самими судьями. Обычно это старший по возрасту.
Сергей УТКИН: Существующую жесткую вертикальную иерархию в наших судах надо ломать, поэтому я абсолютно согласен с тем, что предлагает профессор Лупарев. Замечательно, что и судьи поддерживают эту идею. Надо, думаю, провести анонимный социологический опрос среди них. Если хотя бы 60 процентов выскажутся за выборность председателей судов и коллегий, то надо внедрять идею в жизнь. Среди юристов всегда можно выбрать достойного человека, которому большинство окажет доверие.
Ольга СКЛЯРОВА: Зря вы ругаете Верховный суд. Все дела, по которым я работаю, там решаются справедливо.
Сергей УТКИН: Вам везет. Я таких адвокатов, которые доходят до Верховного суда, еще не видел. А недавно столкнулся в ВС с тем, что все пять составов судей, работающих там, имеют в производстве огромное количество (у каждого по сто) дел. При этом не было ни одной отмены решения нижестоящего суда.
Максут НАРИКБАЕВ: Я согласен с позицией профессора Лупарева и господина Уткина: судебную систему нужно реформировать. На последнем заседании Высшего судебного совета с нашим предложением о создании пяти окружных судов, куда направлялось бы 90 процентов дел, согласился и председатель Верховного суда. Это не только облегчило бы работу ВС, но и приблизило бы суды к населению. Вообще этот вопрос впервые начали поднимать еще лет 20 назад, но действовавшая на тот момент Конституция не допускала таких изменений в судебной системе. Сейчас, к счастью, эти ограничения из Основного закона убрали. В Верховный суд дела должны доходить в порядке исключительного надзора или когда нарушены конституционные права граждан.
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Я полностью поддерживаю вас, Максут Султанович. Дело в одном суде должно рассматриваться один раз. Сейчас же в областных и приравненных к ним судах существуют две инстанции – апелляционная и кассационная. Это вызывает недоверие со стороны граждан. Создание окружных судов будет способствовать укреплению доверия граждан, разгрузит Верховный суд.
Геннадий ЛУПАРЕВ: Кайрат Мами (в настоящее время – Генеральный прокурор РК. – Ред.) в бытность председателем ВС с гордостью заявлял о том, что у нас великолепное правосудие: в Казахстане отменяется не более 1-1,5 процента решений, вынесенных нижестоящими судами. А ведь 1,5 процента – это как раз показатель плохого правосудия. Это говорит о том, что судьи могут творить все, что угодно, а вторая инстанция даже при желании не может изменить эти решения: судебная статистика будет подпорчена.
Халбуви ШАРИФБАЕВА: О требовании отменять только 1,5 процента решений, как говорит господин Лупарев, я не слышала. Мне, например, никогда не устанавливали такой показатель. Тем более что за статистику ответственны не суды, а прокуратура, поскольку сводные отчеты составляют там.
Ольга СКЛЯРОВА: Я знаю случай из областного суда. Едва заступив на должность, новый председатель коллегии сразу отменил несколько решений нижестоящих судов. И его за это очень хорошо взгрели.
Геннадий ЛУПАРЕВ: Если председатель Верховного суда огласил эту цифру – 1,5 процента, то чиновник снизу воспринимает это как руководство к действию.
Максут НАРИКБАЕВ: Я тоже не сторонник деятельности судов по статистике. Это нужно для судейских начальников, чтобы давить на неугодных судей. Статистику надо исключать из критериев оценки деятельности не только судебной системы, но и правоохранительных органов. Президент в одном из своих выступлений сказал, что пока будут нарушены права хотя бы одного человека, это будет говорить о неблагополучии в стране.
Сергей УТКИН: А как проходит конкурс на звание судьи? Насколько оправданны слухи, что нужно заходить к членам комиссии «с чемоданом»?
Максут НАРИКБАЕВ: Высший судебный совет, который занимается этим вопросом, сейчас сократили до минимума. Кроме председателя Союза адвокатов там никого из представителей общественности не осталось – одни чиновники. Выступая на V съезде судей, глава государства говорил о необходимости либерализовать Высший судебный совет, чтобы кандидаты в судьи могли обращаться туда напрямую.

СУД РЕШИЛ, НУЖНО ВЫПОЛНЯТЬ

Ольга СКЛЯРОВА: Своим указом Президент упразднил Комитет по судебному администрированию при Верховном суде. Его функции переданы Минюсту, под крылом которого это ведомство и находилось десять лет назад. Хотелось бы услышать мнение участников клуба о плюсах и минусах этого шага.
Айдын КАЙДАРОВ: Мы в целом согласны с указом. Дело в том, что на сегодняшний день для решения наболевших проблем, связанных с исполнением судебных актов, единственным выходом стало создание института частных судебных исполнителей. С 2 октября указ Президента вступил в законную силу, то есть институт частных судебных исполнителей формально уже имеет право действовать. Но пока, насколько мне известно, Минюст организационно еще не готов к этому. Скорее всего, этот институт может полноценно заработать только после Нового года.
Максут НАРИКБАЕВ: У нашей партии особое видение этой проблемы. Сейчас на основе указа Президента готовятся проекты ряда законов и постановлений Правительства, а кое-что уже находится на обсуждении в Парламенте. Поэтому я и говорю, что мы чуть опоздали. Чтобы не подводить главу государства, надо было проводить дискуссии в обществе до выхода указа.
Я, например, считаю, что упразднение Комитета судебного администрирования – это ошибка. До его создания исполнение судебных решений по гражданским делам составляло всего 30 процентов, а при наличии комитета этот показатель вырос более чем в два раза – до 72-75 процентов. (Кстати, это один из самых высоких показателей в странах СНГ.) Поэтому мне и непонятно: для чего на ровном месте мы вновь наживаем себе головную боль? Ведь не далее как 9 месяцев назад на V съезде судей Нурсултан Абишевич Назарбаев говорил, что Комитет по исполнению судебных решений при Верховном суде надо всячески поддерживать и укрупнять, возможно, даже и отделить от Верховного суда.
И вот на тебе – главу государства кто-то сумел убедить в необходимости упразднения комитета. Вновь образованному Департаменту по обеспечению деятельности судов при Верховном суде передаются полномочия по организационному, материально-техническому и иному обеспечению деятельности областных, районных и приравненных к ним судов. И сейчас-то судьи полностью зависимы от вышестоящего начальства, а уж после упразднения комитета они и вовсе не пикнут без разрешения судейского чиновника.
Ольга СКЛЯРОВА: Почему же тогда председатель Верховного суда и Генпрокурор поддержали этот пункт указа Президента?
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Практика показала, что комитет не оправдал тех надежд, которые на него возлагались. Он настолько раздул свои штаты, что занимается не обеспечением судов, а самообеспечением. Конкретный пример: в Алматы Комитет по судебному администрированию занимает два здания. Причем одно из них ранее предназначалось ювенальному суду. И сегодня законодатель решил разделить функции комитета, чтобы избежать коррумпированности этого органа. Та часть, которая занимается материально-техническим обеспечением, будет при Верховном и областных судах, а исполнение, чтобы судьи не довлели, уйдет в Минюст. Хотя советскую практику, когда судья контролировал исполнение вынесенного им решения, я бы не назвала негодной. А сейчас судья выносит решение и не отвечает за исполнение. И в итоге оно получается половинчатым, декларативным, иначе говоря. Но человеку, пришедшему в суд за правдой, нет дела до того, что законодатель освободил суды от исполнения решения, поэтому он и пишет жалобы на судей.
Максут НАРИКБАЕВ: Да, проблемы у действовавшего последние десять лет комитета были, но откуда они растут? Корень зла, думаю, кроется в материальном вознаграждении: у государственных судебных исполнителей поистине смешная зарплата – 18 тысяч тенге. Потому-то они и не держатся долго на этой должности. Но ведь когда-то существовала практика – платить исполнителям 5 процентов от суммы исполненного решения. Почему бы вновь не вернуть эти проценты?
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Правильно, работа судебного исполнителя оплачивается несоразмерно затраченным усилиям. Когда в 1995-1996 годах обсуждался проект первого закона об исполнительном производстве и судебных исполнителях, многие корифеи юриспруденции настаивали на том, чтобы проценты от исполненного шли не в доход государства, а судебному исполнителю, но в окончательном варианте этот пункт из закона почему-то исчез.
Ольга СКЛЯРОВА: Я однозначно за институт частных судебных исполнителей. Вспомним, когда заговорили о введении частных нотариальных контор, многие известные юристы были против: мол, повсеместно начнется коррупция. Но действительность разрушила стереотипы, не стало очередей, а раздражение на лицах нотариусов при виде клиента сменилось приветливой улыбкой.
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Не исключаю, что конкуренция между государственным и частным судебным исполнителем сыграет положительную роль.
Айдын КАЙДАРОВ: Учитывая возрастающий поток жалоб на наше ведомство, я – за институт частных судебных исполнителей. Сейчас теряется много исполнительных документов. Почему? В нашем ведомстве огромная текучесть кадров: одни увольняются, заработав стаж, других задерживают по подозрению в коррупционных преступлениях... Исполнительные документы передаются другим сотрудникам, у которых своих дел хватает, и новые дела они, естественно, откладывают в долгий ящик. Потому-то решения судов и не исполняются годами.
Ольга СКЛЯРОВА: А как будет выглядеть на практике обращение к частному судебному исполнителю?
Айдын КАЙДАРОВ: К примеру, гражданин приходит с исполнительными документами к частному исполнителю, заключает с ним договор. Тот, согласовав свои действия с судом, будет накладывать, с санкции последнего, арест на имущество должника или проводить торги. Словом, все действия частного судебного исполнителя будут контролироваться судом.

КОМУ НУЖНЫ ЧАСТНЫЕ ДЕТЕКТИВЫ?

«Байтерек»: Указом Президента республики органы финансовой полиции наделены исключительной подследственностью по выявлению экономических и коррупционных преступлений. Один из его пунктов предусматривает, в частности, частную детективную деятельность. Нуждается ли финансовая полиция в ней?

Ержан ИБРАИМОВ: Финансовая полиция в соответствии с законом является специальным правоохранительным органом и наделена достаточными полномочиями и функциями по раскрытию и расследованию коррупционных и экономических преступлений путем проведения оперативно-розыскной деятельности, предварительного следствия и дознания, административного производства. Необходимости в частной детективной деятельности для нашего органа нет.
Максут НАРИКБАЕВ: Пользуясь случаем, не премину задать вопрос представителю финансовой полиции. Как вы относитесь к тому, чтобы разъединить оперативно-розыскную деятельность и следствие, ведь они, по сути, не должны быть под одной крышей? Иначе следствию, как мне кажется, не избежать зависимости.
Ержан ИБРАИМОВ: Независимость следователя четко определена уголовно-процессуальным законодательством. В соответствии со статьей 64 УПК РК все решения следователь принимает самостоятельно, за исключением получения санкции прокурора или решения суда, и несет полную ответственность за их законное и своевременное исполнение. За неправомерное вмешательство в его деятельность законом установлена уголовная ответственность. В органах финансовой полиции в соответствии с функциональными обязанностями оперативно-розыскной деятельностью занимаются оперативные службы, а вопросы следственной работы сосредоточены в отдельном департаменте.
Геннадий ЛУПАРЕВ: Имеет ли право прокуратура изъять дело из вашего производства и, если это диктуется необходимостью, самостоятельно провести расследование, как это практиковалось в советские времена?
Ержан ИБРАИМОВ: Да, это также регламентировано Уголовно-процессуальным кодексом Республики Казахстан. Органы прокуратуры имеют право истребовать уголовное дело от органа дознания и передать органу предварительного следствия в отдельных случаях для обеспечения полноты и объективности расследования.
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Как вы смотрите на предложение ужесточить наказание за мошеннические действия, позволяющие преступникам уходить от ответственности? Ведь есть много дел, когда физическое или юридическое лицо, зная, что оно не погасит долг, умудряется взять кредит в банке или у физического лица. В результате он объявляет себя банкротом, и кредитор остается ни с чем. Но почему по одним делам финансовая полиция отказывает в возбуждении уголовного дела, ссылаясь на то, что это чисто гражданско-правовой спор, а по другим – возбуждает и даже берет должника под стражу?
Ержан ИБРАИМОВ: Хочу сразу отметить, что все принимаемые процессуальные решения органов финансовой полиции о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела изучаются органами прокуратуры, надзирающими за их законностью. Во-вторых, мы в соответствии с уголовным законодательством возбуждаем уголовное дело по факту мошеннических действий при наличии достаточных на то оснований и квалифицирующих признаков, то есть явных признаках злоупотребления доверием или обмана.
Сергей УТКИН: Почему финансовая полиция так ревностно запрещает входить к себе с записывающими устройствами? Ведь наверняка было бы намного лучше, если процесс первичного допроса шел бы под диктофон. Тогда не было бы злоупотреблений – как со стороны сотрудников, так и допрашиваемых.
Ержан ИБРАИМОВ: Допросы обычно ведутся при адвокате или общественном защитнике. Действующее законодательство использование при допросе записывающих устройств, как аудио, так и видео, не запрещает. Однако имеется и тайна следствия, охраняемая законом. По Уголовно-процессуальному кодексу данные предварительного следствия не подлежат разглашению, за исключением случаев, когда есть разрешения следователя, дознавателя, прокурора, если это не противоречит интересам следствия и не связано с нарушением прав и законных интересов других лиц. За разглашение тайны следствия уголовным законом установлена ответственность.
Халбуви ШАРИФБАЕВА: На мой взгляд, аудиозапись (разумеется, если есть согласие обеих сторон – и сотрудника правоохранительных органов, и подследственного) должна быть везде. Она является свидетельством того, что права человека соблюдены. А вот видеозапись согласно Гражданско-процессуальному кодексу должна вестись только с разрешения судьи.
Максут НАРИКБАЕВ: Моя личная позиция совпадает с законом: я не сторонник вмешательства, например, журналистов, в оперативно-розыскные и следственные действия, а вот суд – другое дело. Когда я возглавлял это ведомство, имелось специальное постановление Верховного суда, наказывающее тех судей, которые не допускали журналистов на процесс.

НЕ ПОЗОРИТЬ СИСТЕМУ

Сергей УТКИН: На мой взгляд, главная проблема нашей правоохранительной системы – это коррупция. Все идет от нее. Но я пока не слышу от чиновников высокого уровня, чтобы они признали ее наличие в правоохранительных органах. Ведь почему молодежь еще со школьной скамьи мечтает попасть именно в эту сферу? Потому что, как они признаются в откровенных беседах, хотят заработать на красивую, обеспеченную жизнь. Притом что официальная зарплата совсем не отвечает этой мечте. Хотя это в реальности не признается, но, по моим ощущениям, около 90 процентов сотрудников правоохранительных органов живут на неправедные доходы.
Халбуви ШАРИФБАЕВА: Я бы не стала так утверждать. Я сама отдала этой системе всю свою сознательную жизнь, и мне обидно, когда по нескольким судят о сотнях. Коррупция присутствует во всех сферах нашей жизни. Бороться с ней надо, надо и кадры воспитывать.
Геннадий ЛУПАРЕВ: Мне вспоминается советский детективный сериал «Следствие ведут знатоки». Когда ОБХСС раскрыл ряд хищений, молодой сотрудник говорит своему начальнику: «Надо срочно придумать какие-то меры, чтобы впредь этого не допустить». А умудренный жизнью начальник отвечает: «К счастью или несчастью, лучше честности ничего не придумаешь». Поэтому многие частные меры эффекта не дадут, если мы не займемся человеком. У нас общество больно, отсюда и все беды правоохранительной системы.
Максут НАРИКБАЕВ: Ныне осуждено, по словам Генерального прокурора республики Кайрата Мами, девять судей. Это вроде бы не так много, но если за решетку попадает даже один судья – это позор всей системе на годы.

НЕ ДЛЯ ВНУТРЕННЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Толеген СЫДЫХОВ: А не кажется ли вам, что любая отдельно взятая реформа в той или иной структуре ничего не даст, если не подойти системно к этому вопросу? Не зря Лидер нации говорит, что нужно реформировать и судебную власть, и правоохранительную систему, и институт парламентаризма. То есть подход должен быть стратегический, системный и комплексный.
И еще одно замечание по теме. В России сейчас обсуждается закон о полиции. Члены Общественной палаты вместе с депутатами Госдумы принимают участие в обсуждении; на парламентском сайте на сегодняшний день накопилось несколько тысяч мнений и предложений от населения. У нас же важные документы о реформировании правоохранительной системы принимаются келейно, без обсуждения, как будто они предназначены для внутреннего пользования.
Максут НАРИКБАЕВ: Жаль, что в подготовке указа Президента, который мы сейчас обсуждаем, участвовали лишь руководители тех ведомств, которые сейчас реформируются. Очевидно, сработали корпоративные интересы: каждый сохранил для себя самое важное, а вот то, что посчитал проблемным, отдал в министерства – образования, юстиции, здравоохранения… Считаю, что такие встречи, как наша, должны пройти по всей стране, а Парламент, в свою очередь, должен взвесить все предложения и постараться взглянуть на цели реформы комплексно. Тогда можно будет сказать, что мы сделали для реальных перемен все возможное.

Фото Бориса БУЗИНА.

Редакция благодарит
М.С. Нарикбаева за предоставленную возможность провести заседание клуба в офисе ДП «Адилет».
 Галия ШИМЫРБАЕВА